Ты, близлежащий, женщина, ты враг
ближайший. Ты моя окаменелость.
Ау, мой милый! всесторонних благ!
и в «до свиданья» – веточку омелы.
За ласки тел, целуемых впотьмах,
за лапки лис, за журавлиный лепет,
за балаганы слёз, бубновый крах,
иллюзии твои, притворный трепет, –
ау, мой мститель, мастер мук, – ау.
Все наши антарктиды и сахары, –
ау! листаю новую главу,
и новым ядом – новые стаканы!
За ладан лжи, за олимпийский стикс,
за Ватерлоо, за отмену хартий,
за молнии в меня, – о отступись!
оставь меня. Всё хорошо, и – хватит.
Змеиный звон! за землю всех невест
моих и не моих ещё, — пью чашу,
цикуту слёз. Я не боюсь небес,
их гнев – лишь ласка ненависти нашей.
Униженный, и в ужасе с утра,
как скоморох на жёрдочке оваций,
о отступись! Ещё дрожит струна,
не дай и ей, последней, оборваться.
Пью чашу зла, и пью и днесь и впредь
веленье кары и волненье рока.
Мы в жизни не сумели умереть,
Жить в смерти – сверхъестественная роскошь.
