На Днепре
апрель,
на Днепре
весна
волны валкие выкорчёвывает.
А челны
черны,
от кормы
до весла
просмолённые, прокопчённые.
А Смоленск
в смоле,
на бойницах
крюки,
в теремах горячится пожарище.
У Днепра
курган,
по Днепру
круги,
и курган
в кругах
отражается.
Во курган-
горе
пять бога-
тырей,
груди в шрамах – военных отметинах,
непробудно спят.
Порубил супостат
Володимир родину Рогнедину.
На передней
короге
в честь предка
Сварога
пир горой – коромыслами дымными.
Но Рогнеда
дичится,
сдвинув плечи-
ключицы,
отвернулась от князя Владимира.
Хорохорятся кметы:
– Дай рог
Рогнеде,
продрогнет Рогнеда под сорочкою. –
Но Владимир
рог не дал
нелюдимой
Рогнеде.
Он промолвил:
– Ах ты, сука непорочная!
Ты грозишь:
в грязи
народишь сынка,
хитроумника, ненавистника,
и сынок
отца
завлечёт в капкан
и прикончит Владимира быстренько.
Не брильянты глаза у тебя! Отнюдь!
Не краса –
коса
цвета просового.
От любви
убил
я твою родню,
от любви к тебе, дура стоеросовая! –
Прослезился князь,
преподносит – на! –
скатный жемчуг в бисерной сумочке.
Но челны
черны,
и княжна
мрачна,
только очи
ворочает
сумрачно.
