Мистерия
Положил еси нас [поношение]
соседом нашим, подражнение
и поругание сущим окрест нас.
Положил еси нас в притчу во языцех,
покиванию главы в людех.
Псалом 43, ст. 14 и 15
ТРИ ДУШИ
Как снег, три пташечки летели
Через Субботово и сели
На крест, который чуть стоит
На старой церкви. «Бог простит:
Мы — пташки-души, а не люди.
Отсюда нам виднее будет,
Как разрывать начнут подвал.
Хоть бы скорей уж начинали,
Тогда бив рай нас повпускали, —
Ведь так господь Петру сказал:
«Тогда ты в рай их повпускаешь,
Когда начальство раскопает
И славный обкрадет подвал».
Первая душа
Как была я человеком,
То Присею звалась;
Здесь-то вот и родилась я,
Здесь и вырастала.
Здесь, бывало, на погосте
Я с детьми гуляю,
Да с Юрусем-гетманичем
В жмурки я играю.
Гетманша, бывало, выйдет,
Позовет, бывало,
В дом — вон там, где клуня нынче,
И всего немало
Даст — инжиру да изюму
И на руках носит.
Если ж к гетману приедут
Из Чигрина гости,
Так вот и шлют вновь за мною.
Оденут, обуют,
На руки берет сам гетман,
Носит и целует.
Вот так-то я в Субботове
Росла-вырастала!
Как цветочек; и меня все
Любили, ласкали.
Не сказала я вовеки
Даже слова злого
Никому. Была красива,
Да и черноброва.
Все-то мною любовались,
Уж и сватать стали;
У меня ведь в это время
Полотенца ткались.
Вот-вот скоро б подавала,
Да вдруг наважденье!
Ранним-рано, в пост Филиппов,
Как раз в воскресенье,
Я шла за водою…
Уж давно криница
Обвалилась и высохла,
А я-то — все птица!..
Вижу: гетман и старшины.
Я воды набрала,
С полными прошла пред ними;
А того не знала,
Что все царю в Переяслав
Присягать летели!..
И уж как, сама не знаю,
Воду еле-еле
Донесла до хаты. Что ж я
Ведер не разбила!
Мать, отца, себя и брата,
Собак отравила
Этою водой проклятой!
Вот за что терзаюсь,
Вот за что меня, сестрички,
И в рай не пускают.
Вторая душа
А меня, мои сестрички,
За то не пустили,
Что московскому царю я
Коня напоила —
Там, в Батурине; как ехал
В Москву из Полтавы.
Я была еще подросток,
Как Батурин славный
Рать царева подпалила,
Чечеля убила,
И малого и старого
В Сейме потопила.
Я валялась среди трупов,
И рядом со мною
Тут же, во дворце Мазепы,
Моя мать с сестрою
(Их зарезали обеих),
Обнявшись, лежали;
И насилу-то, насилу
Меня оторвали
От покойной, от родимой.
Уж как я просила
Московского капитана,
Чтоб меня убили!
Не убили, на забаву
Солдатам пустили!
И насилу я спряталась,
И меня забыли.
А в Батурине один лишь
Домик сохранился.
В этой хате уцелевшей
Царь остановился,
Едучи из-под Полтавы.
Я шла от криницы
По задворкам, и он меня
Поманил рукою,
Просит дать коню напиться.
А я — напоила!..
И не знала, что я тяжко,
Тяжко согрешила!
Я едва дошла до хаты,
Замертво упала.
А как только царь уехал,
Бабка, что осталась
После этого пожара,
Та, что приютила
Меня в хате непокрытой,
Меня же зарыла
И умерла на другой день
И в хате истлела,
Никого-то из народа
Там не уцелело.
Уж их хату раскидали,
И пожрало пламя
Бревна, балки и стропила!..
А я над ярами
И степями казацкими
И досель летаю!
А за что меня карают,
И сама не знаю!
Может быть, за то, что всем я
С радостью служила…
Что московскому царю я
Коня напоила!
Третья душа
Я же в Каневе, сестрицы,
На свет народилась.
Я была еще в пеленках,
И не говорила
Я еще, когда царица
В Канев проезжала.
С матерью мы над Славутой
Были, я кричала,
Плакала, сама не знаю, —
Есть ли мне хотелось,
Иль, быть может, у малютки
Что-нибудь болело?
Мать, чтобы меня забавить,
Реку озирала, —
Мне галеру золотую
Она показала,
Словно домик; на галере
Вельможи сидели,
Воеводы… и меж ними
Царица сидела.
Я взглянула, засмеялась, —
Дух перехватило!
Умерла и мать! В могиле
Одной схоронили.
Вот за что, мои сестрицы,
Я теперь терзаюсь!
Вот за что меня на тот свет
Досель не пускают.
Разве знала я, ребенок,
Что это царица —
Лютый ворог Украины,
Алчная волчица!..
Скажите, сестрицы?
«Вечереет. Полетим-ка,
Заночуем в Чуте,
Если будет что твориться,
Близко нам вернуться».
Беленькие встрепенулись,
В рощу полетели
И на ветке на дубовой
Ночевать присели.
ТРИ ВОРОНЫ
Первая ворона
Кар! Кар! Кар!
Крал Богдан товар,
Да в Киев собрался,
С ворами связался,
Продал, что накрал.
Вторая ворона
Я в Париже была
Да три злота с Радзивиллом
Да с Потоцким пропила.
Третья ворона
Через мост идет черт,
А коза по воде:
Быть беде! Быть беде!
Вот так кричали и летели
Вороны с трех сторон и сели
Средь леса на холме крутом,
На дереве сторожевом.
Как на мороз понадувались
И друг за другом наблюдали,
Как три сестры, что встарь цвели,
Но в девках век провековали,
Доколе мхом не поросли.
Первая ворона
Вот так тебе, а так тебе!
Я в Сибирь летала,
Далеконько и немного
Желчи я украла
Там у декабриста. Гляньте —
Есть чем разговляться!
А в твоей земле царевой
Есть ли чем питаться?
Иль черт знает, как убого?
Третья ворона
Э… сестрица, много!
Три указа накаркала
На одну дорогу…
Первая ворона
На какую? На чугунку?
Ну уж натворила…
Третья ворона
Да шесть тысяч в одной версте
Душ передушила…
Первая ворона
Да ты не лги, ведь только пять,
Да и то с фон Корфом!
Еще чванится чужою —
Не своей работой!..
Капустница несчастная!
Ваша ж милость, пани,
Угощается в Париже
У панов поганых?
Пролили вы реки крови
Да в Сибирь загнали
Свою шляхту, и уж как же
Тем гордиться стали!
Вишь, какая пани-пава…
Вторая и третья вороны
Ну, а ты что скажешь?
Первая ворона
Мне ль вам отвечать!
На свете Вас не было даже,
Как я здесь шинок держала
Да кровь проливала!
Посмотрите! Карамзина,
Видишь, прочитали
И думают: какие мы!
Нет, уж помолчите!
Мне, бесперые калеки,
В ровню не спешите!..
Вторая ворона
Ишь какая! Вовсе не та
Рано встать поспела,
Что до света упилася…
Та, что протрезвела!
Первая ворона
Без меня ты б упилася
С твоими ксендзами?
Где тебе уж! Я свалила
Польшу с королями;
При тебе же, щебетуха,
Польша бы стояла.
А с вольными казаками
Что я вытворяла?
Кому их не выдавала
И не продавала?
Нет, проклятые живучи!
Думала, с Богданом
Я уже их схоронила, —
Встали ведь с поганым,
С этим шведским проходимцем…
Что тогда творилось!
Злюсь, как вспомню, что Батурин
Сожгла, разорила,
Сулу в Ромнах запрудила
Только старшинами
Казацкими… а такими,
Просто казаками,
Финляндию засеяла,
Сыпала буграми
На Орели… Выгоняла
Толпы за толпами
Я на Ладогу, царю там
Болота мостила.
И гетмана Полуботка
В тюрьме задушила.
Вот тогда-то был мне праздник!
Пекло испугалось,
А в Иржавце матерь божья
Ночью зарыдала.
Третья ворона
И я таки пожила.
С татарами помутила,
С Мучителем покутила,
С Петрухою попила
Да немцам запродала.
Первая ворона
Да, ты славно начудила:
Так народ свой закрепила —
Немцы так им занялись,
Что хоть помирать ложись,
У меня же, враг их знает,
Все кого-то поджидают.
Я и в рабство их сдала,
И дворян я расплодила,
И в мундиры нарядила,
Словно вшей, их развела;
Все вельможные щенята!
Уж и Сечь, хоть бесновата,
Корчмарями обросла.
Русские царевы слуги
Тоже греть умеют руки!
Хоть люта я, а все-таки
Сделать не сумею,
Что те слуги на Украине
С казаками деют!
Напечатать им не трудно:
«Милостию божьей
И вы — наши, и все — наше,
Гоже ли, не гоже!»
В хатах стало уже пусто,
Вот они и рыщут
В степи, роют все курганы,
Древностей там ищут.
Все любёхонько забрали,
Да лихой их знает,
Для чего с подвалом этим
Гадким поспешают:
Чуть бы, чуть бы подождали,
Церковь бы упала…
И тогда бы две руины
В «Пчеле» описали.
Вторая и третья вороны
Для чего ж ты нас позвала?
Что глядеть в подвале?
Первая ворона
Что ж подвал! Два дива будет,
Их вы и не ждали.
В эту ночь на Украине
Близнецы родятся.
Будет первый, словно Гонта,
С панством расправляться!
Другой будет… этот уж наш!
С этим панством знаться.
Наш кусается и в чреве…
Сестры, я читала,
Что, как вырастет тот Гонта,
Все наше пропало!
Все разрушит, уничтожит,
Брата не покинет!
Даст он правду и свободу
По всей Украине!
Так смотрите же, сестрицы,
Что тут замышляют!
Палачам и всем, кто с ними,
Цепь приготовляют.
Вторая ворона
Я золотом расплавленным
Залью ему очи!..
Первая ворона
А золота он — проклятый
Ирод — не захочет.
Третья ворона
Я царевыми чинами
Скручу ему руки!..
Вторая ворона
Со всего сберу я света
Все зло и все муки!..
Первая ворона
Нет, сестрицы. Не так надо.
Пока слепы люди,
Похоронить его надо,
А то плохо будет!
Гляньте-ка вы: над Киевом
Вон метла взвилася,
Над Днепром и над Тясмином
Земля затряслася.
Слышите ли? Застонала
Гора над Чигрином.
Чу!.. Смеется и рыдает
Наша Украина!
Близнецы уж народились.
Станет мать смеяться,
Обезумев, что обоим
Иванами зваться. Полетим-ка!..
Полетели,
На лету запели:
Первая ворона
Поплывет наш Иван
По Днепру на Лиман
С кумою.
Вторая ворона
Побежит наш ярчук
В теплый край есть гадюк
За мною.
Третья ворона
Как хвачу да помчу,
В самый ад полечу
Стрелою.
ТРИ ЛИРНИКА
Шли слепой, хромой, горбатый —
Нищие к мирянам,
Путь держали в Субботово,
Чтоб петь про Богдана.
Первый нищий
Вот-то, сказано, вороны —
Нашли себе место.
Москали для них как будто
Сделали насесты.
Второй нищий
А для кого ж?
Человека,
Верно, не посадят
Числить звезды…
Первый нищий
Ты уж скажешь!
Может, и посадят
Пана, москаля иль немца;
Пан, москаль и немец
И там найдут хлебец.
Третий нищий
Что болтаете пустое?
Что там за вороны?
Да москали да насесты?
Бог нам оборона.
Иль еще нестись заставят, —
Солдат им рожай-ка!
Полонить весь мир царь хочет,
Есть такая байка.
Второй нищий
Что ж, быть может!
Так на черта ж
На горах их ставить?
Да высокие такие,
Что до туч достанешь,
Если взлезешь…
Третий нищий
А для того:
Вот потоп настанет,
Все паны туда полезут,
Да и смотреть станут,
Как мужики тонуть пойдут.
Первый нищий
Умные вы люди,
А ничего не знаете!
Там понаставляли
Для того насесты эти,
Чтоб воды не крали
Люди в речке да чтоб тайно
Песку не пахали,
Что лежит вот, за Тясмином.
Второй нищий
Потерял ты разум!
Раз не знаешь, помолчал бы.
Что как под тем вязом
Мы, приятели, присядем
Отдохнуть немного!
В торбу две краюхи хлеба
Взял я на дорогу, —
Вот и поедим мы кстати,
До солнышка, рано… —
И уселись. —
А кто ж, братцы,
Споет про Богдана?
Третий нищий
Я петь буду.
И про Яссы,
И Желтые Воды,
И местечко Берестечко.
Второй нищий
Славные доходы
Нам дадут они сегодня!
Там ведь у подвала,
Как на торг, сошлися люди,
И панства немало.
Вот где нам нажива будет!
Что же, запоем-ка
Пробы ради…
Первый нищий
Ну их, песни!
Лучше отдохнем-ка,
День велик: мы напоемся,
А ты — петь, туда же…
Третий нищий
Это верно. Помолимся,
Да и спать заляжем.
Певцы под деревом заснули,
Спит солнце, пташечки молчат,
А у подвала уж проснулись
И раскопать его спешат.
Копают день, копают два,
На третий едва лишь
Докопалися до стенки,
Ночку переспали,
Караул везде поставив,
А исправник просит,
Никого чтоб не пускали,
В Чигирин доносит
По начальству.
И начальство,
Прибыв, посмотрело
И сказало: «Ломай стены!
Так вернее дело!»
Послушали. Разломали —
И перепугались!
Всё скелеты там лежали,
Словно ухмылялись,
Что опять им видно солнце.
Вот богатство это:
Черепок, корыто, тут же
В кандалах скелеты!
Если б в форменных, тогда бы
Хотя пригодились…
Засмеялись…
А исправник
Чуть-чуть не взбесился,
Нечем ему, вишь, разжиться;
А уж как трудился!
Он и день и ночь старался, —
В дураках остался.
Уж ему бы только в руки
Тот Богдан попался, —
В рекруты его забрил бы,
Не мани обманом
Правительство!! Рвет и мечет.
Словно одурманен.
Яременка в рыло тычет,
Бранью осыпает
Весь народ, да и на нищих
Моих налетает.
«Вы что делаете, плуты!»
«Мы, смотрите, пане,
Распеваем о Богдане…»
«Я вам дам Богдана!
Мошенники, дармоеды!
И песню сложили
Про такого ж мошенника…»
«Да нас так учили…»
«Я научу! Эй, всыпать им!»
Взяли, разложили
Да попарили в царевой,
Непрохладной бане.
Вот какой дала барыш им
Песня о Богдане!!
Так подвал Богданов малый
Тогда раскопали,
А большого подземелья
И не доискались.
