Мы вместе некогда росли,
Друг друга мы детьми любили,
А наши матери твердили,
Следя за малыми детьми:
«Поженим их». Да вот скончались
Не в срок они, а мы расстались;
Как в детстве разлучились мы,
Да так и не встречались боле.
Меня по воле и неволе
Носило всюду! Принесло
Уже седым к родному дому.
Когда-то ясное село
Теперь казалось мне, седому,
Каким-то темным и немым,
Таким же, как я сам, седым.
Казалось (мне уж так казалось),
Ничто в селенье не менялось
За эти долгие года,
Все выглядело как всегда;
Равнины, тополи-раины,
Овраг и верба предо мной,
Склонившаяся над водой
Как бы под бременем кручины.
Вот пруд, плотина и ветряк
За рощей крыльями мелькает.
А дуб зеленый, как казак,
Из рощи вышел и гуляет;
И темную листву свою
Раскинул сад над той горою,
Где старики мои в покое
Лежат в тени, как бы в раю.
Кресты склонились, позабыты,
Слова с крестов дождями смыты…
И не дождями, не слова —
Сатурн все начисто стирает…
Пусть со святыми почивают
Мои родители!..
«Жива Оксана?» — к брату обращаюсь.
«Какая?» — «Маленькая та,
Что с нами некогда играла.
Кудрявенькую позабыл?
Ты что же, братец, загрустил?»
«Да нет, я не грущу нимало.
Ушла Оксаночка в поход
С солдатами, да и пропала;
Вернулась, правда, через год,
Да вот беда: вернулась с сыном,
Острижена. Она в ночи,
Бывало, все сидит под тыном,
Кукушкой стонет и кричит
Или чуть слышно напевает
И словно косы расплетает.
Потом она опять ушла;
Куда ушла, никто не знает,
Ума лишилась и блуждает…
А что за девушка была —
Красавица! Счастливой доли
Ей не дал бог…» А может, дал,
Да только кто-нибудь украл
И обманул господню волю.
