Посвящается сестре и брату, княгине Голицыной, графу Апраксину
Полночь звучит… Сюда несите чашу,
Благоуханный дайте ром…
Все свечи вон!.. Пусть жженка прихоть нашу
Потешит радужным огнем!
Зовите табор к нам! Чтоб песнью чудно-шумной
Нас встретил исступленный хор,
Чтоб дикой радостью, чтоб удалью безумной
Был поражен и слух и взор!
Велите петь цыганке черноокой
Про страсть, про ревность, про любовь —
Про всё, про всё, что в жизни одинокой
Волнует ум, сжигает кровь!
И мы послушаем тот вечный сердца ропот,
И оживится хладный прах
Забытых нами снов, — проснется страстный шепот
В давно заглохнувших сердцах!
Давно, мои друзья, любимых песен звуки,
Давно не тешили меня;
Но русской речи склад в чужбине, в дни разлуки
Припоминала часто я.
О! как хотелось мне любимое веселье
Лет свежей юности вкусить
И после странствия возврата новоселье
Подобным пиром огласить!
Оно исполнилось, тоскливое желанье, —
Поют мне песни старины!..
Простонародных слов и ладов сочетанье
Кипучей жизнью как полны!
В восторженной душе очнулося былое
С минувшей радостью, тоской, —
И сердце, как тогда безумно молодое,
Забилось с прежней быстротой.
Внимаю жадно им, знакомцам незабытым,
Люблю радушный их привет
И предпочту его поклонам знаменитым,
В которых правды, смысла нет!
Здесь есть поэзия… Здесь в лицах сей картины
Есть страсть, есть воля, есть порыв;
Разнообразный хор таинствен, как судьбина,
Как беззаботность, он гульлив.
Для чувства робкого, для тайных упований
Поет он сладкий гимн любви;
Для сердца грустного в нем отклик есть страданья, —
Что хочешь, каждый назови!..
И нас немного здесь, но каждый понимает
По-своему ответный глас
И, верно, углубясь в мечту, припоминает
Какой-нибудь заветный час…
Предаться можем мы свободно увлеченью
Очаровательных минут:
Ни взор завистливый, ни злость, ни осужденье
В наш тесный круг не попадут.
И мы доверчиво друг другу смотрим в очи,
Без опасенья, без препон…
Жаль, быстрые часы блаженной этой ночи
Промчатся как чудесный сон!
