Огромною полночью небо полно,
И старое не говорит вдохновенье,
Я настежь распахиваю окно
В горячую бестолочь звезд и сирени.
Что ж.
Значит, и это пройдет, как всегда,
Как всё проходило, как всё остывало.
Как прежде, прокатится мимо звезда,
В стихи попадет и уйдет, как бывало.
И вновь наползет одинокий туман
На труд стихотворца ночной и убогий,
Развеются рифмы…
Но я на экран себе понесу и дела, и тревоги.
Квадрат из сиянья, квадрат из огня.
Сквозь сумерки зала, как снег, ледяные,
Пускай неуклонно покажут меня,
Мой волос густой и глаза молодые.
Я должен увидеть, как движется рот,
Широкий и резкий квадрат подбородка,
Движения плеч, головы поворот,
Наскучившую, но чужую походку.
Пускай на холодном пройдет полотне
Всё то, что скрывал я глухими ночами, —
Знакомые и неизвестные мне:
Любовная дрожь, вдохновения пламя…
Пускай, электрической силой слепя.
Мой взор с полотна на меня же и глянет;
Я должен,
Я должен увидеть себя,
Я должен увидеть себя на экране!
Кричи, режиссер, стрекочи, аппарат,
Юпитер, гори,
Разлетайтесь, потемки!
Меня не прельстят ваши три шестьдесят.
Я вдвое готов заплатить Вам за съемку.
