Упал в болото самолет,
А летчик все сидел в кабине.
Он ночь работал напролет,
У глаз его был венчик синий.
С опушки леса в полумгле
Взлетели с карканьем вороны…
То было на «ничьей» земле,
Вблизи от вражьей обороны.
Наш самолет, подняв крыло,
Лежал в болоте мертвой грудой
И немцы выместили зло
На птице — за былую удаль.
А летчик, переждав обстрел,
Открыл глаза, подняться силясь.
— Я цел? — себя спросил он. — Цел! —
И, зубы стиснув, за борт вылез.
Никто из вражьего леска
В болото не посмел спуститься.
Зачем? Мертва наверняка
Подбитая снарядом птица!
И самолет среди болот
Темнел развалиною серой.
Но поздно вечером пилот
Приполз обратно с инженером.
Да, видно, что входили в раж
Расчеты вражеских зениток!
Был весь расстрелян фюзеляж
И плоскости почти отбиты.
Тут дело требовало рук,
Упорства, смелости без меры!..
И семь ночей пустой мундштук
Торчал в зубах у инженера.
То возле стога, то у пня
Мелькали тени в роще топкой.
Никто не зажигал огня,
Не стукнул ни одной заклепкой!
Ночей весенних белизна,
Свеченье мартовского снега…
Была такая тишина,
Что близ машины заяц бегал.
И вот настала полночь та,
Когда мотор сотрясся бурно
И летчик крикнул: — От винта! —
— Есть от винта! — ответил штурман.
Врагов прошиб холодный пот,
Когда нежданно средь болота
Поднялся русский самолет
Иль, может, призрак самолета?
Фашисты меньше бы тряслись,
Когда зимою грянул гром бы!
А самолет поднялся ввысь
И, развернувшись, бросил бомбы.
